Утреннее воскресное служение в этот день шло дольше обычного. Наша небольшая церковь на Велланд-стрит стояла на пороге значительного события: мы покупали новое церковное здание.
МПосле окон чания проповеди оргкомитет церкви под руководством Виктора Тихомирова информировал общину о состоянии дел. Новости были очень хорошими. Соответственно хорошим было и настроение людей.
Братьям удалось сплотить общину вокруг этого дела и добиться редкого единодушия всех членов церкви и прихожан. Наш энтузиазм и настроение передались членам соседних церквей, даже из других городов присылали пожертвования в наш специальный фонд. После служения группы людей еще долго не расходились с паркинга, обсуждая услышанное.
На этот раз сомнений не было ни у кого. Не сколько лет назад, когда мы покупали свое первое церковное здание у братьев-румын, у нас
было достаточно много дискуссий о том, стоит ли нам брать это здание. В конце концов решили: надо брать. Решающую роль сыграла цена – всего сто пятьдесят тысяч долларов (даже по тем временам очень скромная цифра) – и то, что помещение на Франклин-бульваре, которое мы снимали у Первой Славянской церкви, решили продать афроамериканцам. Они пообещали заплатить кучу денег (которые так и не заплатили) и сразу же вселились туда нам «на голову».
Афроамериканцы, уже как будущие хозяева, предложи ли сдвинуть время нашего служения, забрали у нас половину времени среди недели. Таким образом, перспектива нашего дальнейшего пребывания на Франклин не внушала нам никакого оптимизма.
В то время мы не могли предложить нашим братьям из Первой Славянской даже половину той суммы, которую пообещали афроамериканцы. По большому счету, Дом Молитвы на Франклин и не стоил этих денег, поэтому все были в шоке от такого предложения. По правде говоря, не верилось, что этот «дил» действительно может осуществиться. Но для Первой Славянской церкви
искушение было так велико, что даже Федор Петрович Карпец, для которого помещение на Франклин было родным (он нес в нем служение пастора от самого начала), согласился на продажу.
В итоге случилось так, как говорится в из вестной американской пословице: «Это слишком хорошо, чтобы быть правдой». Денег им
афроамериканцы так и не заплатили: достаточно помотав нервы братьям и перекрасив здание в фиолетово-розовые цвета, в конце концов выселились восвояси.
Для нашей церкви эта история стала мощным стимулом приобрести здания на Велланд-стрит, о чем мы не пожалели впоследствии.
В то замечательное время у нас было около 150 членов, и мы вместе с нашими детьми прекрасно разместились в этом здании, рассчитанном на 200 – 230 человек. С легкой руки дьякона Даниила Андреева, – бывшего подводника, – его окрестили «подводной лодкой» за невысокие потолки и стены без окон.
Сейчас оно принадлежит Тихоокеанскому Объединению Славянских Церквей. Туда перебралась также редакция газеты «Наши Дни»,
к великой радости ее главного редактора Николая Водневского. До этого они ютились на втором этаже крохотного помещения старых
церковных апартаментов, которое кто-то метко назвал «скворечник». Надо сказать, что те, кто хоть раз поднимался туда по старой скрипучей деревянной лестнице, должны будут признать справедливость этого определения.
История нашей церкви началась в 1994 г. Тогда около шестидесяти человек вышли из церкви на Солано-стрит в Брайте и решили
организовать самостоятельную церковь. Первые служения мы проводили в помещении городской библиотеки, но вскоре договорились снять помещение у американских баптистов на 15-ой Стрит. По этой причине нас долго называли впоследствии «церковь на 15-ой Стрит».
Таким образом, в этот солнечный воскрес ный день нам уже было что вспомнить. Проведя около трех лет в своей «подводной лодке»,
мы стояли перед перспективой приобретения серьезного церковного здания в самом центре Западного Сакраменто. Наша церковь насчитывала около трехсот членов, и вопрос более просторного помещения стал для нас жизненной необходимостью.
За это время нам попадалось несколько ва риантов, которые вызывали существенные разногласия у членов церкви, и вот на продажу
выставили церковное здание на Виллоу-стрит. Основной зал, хоровая сцена и балкон вмещали более пятисот человек. Отдельная столовая, кухня, просторные классы, высоченный потолок в зале, удобные скамейки – это действительно был ответ на наши молитвы.
Здание продавалось за шестьсот тысяч дол ларов. После экстренного совещания единогласно было решено предложить им пять тысяч сверху, чтобы у продавца не было никаких сомнений в серьезности наших намерений. Наконец, в этот воскресный день был оглашен
долгожданный результат. Наше предложение принято, и контракт на покупку помещения уже подписан. Тема всех разговоров и на паркинге, и в домах была одна – мы купили новую церковь. Мы, как дети, радовались и благодарили Бога за это благословение.
Как и другие иммигрантские, наша церковь состояла из представителей многих республик бывшего Союза. Россия, Украина, Узбекистан, Прибалтика, отделенные, регистрированные, как одна семья собирались мы в нашей «подводной лодке», и казалось, что мы знаем друг друга всю жизнь. Те, кто пережил эти волнующие дни, никогда не забудут дух любви и единства, который переполнял наши сердца. В этом смысле иммигрантские общины являются прообразом грядущей Вселенской Церкви, где Господь соберет Своих детей из всех племен, народов, колен и языков, и никакие различия их прежней жизни не будут там помехой.
В таком приподнятом настроении, с трудом распрощавшись с друзьями, Андрей и Елена подъехали к своему дому. Привычным движением ключа Андрей отомкнул нагретую полуденным солнцем дверь, и они вошли в дом, продолжая обсуждать последние новости. Затворив дверь, направились в спальню переменить выходную одежду.
Зайдя в комнату, Лена в первый момент ни чего не поняла.
– Ой, что это? – воскликнула она, увидев бес порядочно разбросанную по полу одежду и постельное белье. В следующее мгновение она
заметила, как колышется висящая над окном спальни легкая занавесь из прозрачного тюля.
– Батюшки! И окно открыто. Мы ведь уходили на собрание – все было в порядке… – сказала она, глядя на Андрея.
Они несколько минут молча осматривали комнату, все еще не веря своим глазам, но уже было ясно, что в их в доме побывали непрошеные гости.
Андрей подошел к комоду, где они обычно хранили деньги, и, выдвинув верхний ящик, обнаружил, что пятьсот долларов, которые, уходя в церковь, оставили дома, исчезли. Неприятное чувство потери медленным холодком разливалось внутри, постепенно угашая чувство радости, принесенное с собою из церкви. Они прошли по остальным комнатам. Везде был беспорядок, но одежда, обувь, магнитофон – все было на месте. По-видимому, лиходеев интересовали только деньги.
Расстроенная Лена занялась уборкой, а Ан дрей, выйдя во внутренний двор, стал осматривать окна, выходящие в середину двора. На
окне своей спальни он увидел следы то ли от большой отвертки, то ли монтировки. Согнутая алюминиевая рама указывала место, где взломщики сумели отомкнуть оконные запоры.
В полицию они решили не заявлять: во-пер вых, это хлопотно, а во-вторых, найти и доказать что-либо будет очень трудно. Они не оставляли на купюрах никаких меток, не записывали номеров, и поэтому, помолившись, они предали этих недобрых людей в руки Бога и сели обедать.
– Андрей, я думаю, это кто-то из «наших» вы брал именно воскресное утро, зная, что в это время все уходят на собрание, – сказала Лена.
– Вполне возможно, – кивнул Андрей.
Осадок от потери усугублялся еще одним досадным обстоятельством. Накануне братский совет предложил всем членам церкви принести по тысяче долларов с семьи на приобретение Дома Молитвы, поэтому, уходя в церковь, они советовались, сколько им взять сегодня для пожертвования. Наличными в доме была тысяча долларов, и их первым желанием было положить в фонд покупки всю сумму, но затем они рассудили, что оставаться совсем без денег семье страшновато, и решили положить половину, а на следующий месяц доложить остальные.
– И вот, надо же, – сокрушалась Лена, – все равно остались без денег. Уж лучше бы они лежали в церковной кассе, чем в кармане у вора.
– Да-а, – протяжно вздыхал Андрей, – что да, то да. Ну, что делать. Как-нибудь переживем. Пятьсот долларов, конечно, не такая уж тяжелая потеря, но сам факт, что в твоем доме побывали чужие люди, рыскали по ящикам, клозетам, – это неприятно…
Время лечит, говорит пословица. Так и в этом случае: постепенно выветривалась из памяти досада, каждый новый день приносил свою долю новых забот, и чем дальше, тем реже вспоминался им этот неприятный случай.
Прошло два года. Тем утром Андрей уехал за стройматериалами, старших детей Лена отвезла в школу, а двухлетний Марик, выспавшись, играл в детской комнате. Для домашней хозяйки это было идеальное время, чтобы убраться и приготовить обед.
В просторной светлой кухне готовить было одно удовольствие. День был солнечный, настроение хорошее, и Елена целиком погрузилась в домашние хлопоты, прислушиваясь время от времени, как там ведет себя Марк.
Неожиданно в прихожей раздался звонок.
«Кто это может быть? – подумала Лена, подходя к двери. – Вроде никто не собирался к нам в этот час. В такое время обычно все при делах: кто учится, кто работает…»
Открыв дверь, она увидела незнакомого ху дощавого паренька. На вид ему было лет восемнадцать – двадцать. С удивлением взглянув на него, она подумала, что это пришел кто-то из друзей ее старшего сына Артура.
Увидев открывшуюся дверь, он поздоровал ся и, немного смущаясь, спросил:
– Скажите, а хозяин дома?
– Нет, – ответила Лена. – Он на работе. Будет только к вечеру.
– А вы его жена? – продолжил паренек.
– Да. Вы с ним хотели поговорить? Может, что передать ему?
– Да нет, ничего. Вы знаете, я могу и с вами, конечно… Просто я думал, что было бы лучше, если бы и хозяин был, – сказал он, немного смущаясь.
Затем он неловко опустил руку в карман го лубеньких джинсов и вынул сложенные вдвое купюры.
– Вот, возьмите, – сказал он, протягивая ей деньги, – здесь пятьсот долларов.
«Наверное, что-то связанное со стройкой или на ремонт машины», – мелькнула у нее первая мысль.
Но в следующее мгновение он сказал:
– Пожалуйста, простите меня. Это я украл у вас деньги два года назад. Но теперь я покаялся. Несколько месяцев назад я молился в церкви и дал себе слово, что обязательно верну людям то, что я у них своровал когда-то. Пожалуйста, возьмите. Эти деньги я заработал, честное слово. И, ради Бога, простите меня.
Лена ожидала услышать все, что угодно, но только не это. Машинально взяв деньги, она смущенно пробормотала:
– Да ладно, ничего. Мы, конечно, расстроились тогда, но теперь уже все позабылось потихонечку…
Несколько секунд они еще молча постояли у двери, и паренек, попрощавшись с ней, зашагал к перекрестку.
Вечером Лена с Андреем горячо обсуждали это событие. Вновь вспомнились все подробности той кражи. Говорили о том, как подтвердилось их предположение, что в их доме побывал кто-то из «своих». Но больше всего, конечно, говорили об этом парнишке.
– Лена, – горячился Андрей, до глубины души растроганный поступком парня, – ты только подумай, ведь его никто не знал, все было, как говорится, шито-крыто, и даже в полицию мы не заявляли, а он сам пришел к нам. А ведь нам казалось, что среди современной молодежи нет нормальных людей. И вот…
– Эх, надо было тебе не брать у него деньги в награду за такой поступок, – не унимался Андрей, – он ведь еще малой совсем, и ему, конечно, трудно было их заработать.
– Да я так растерялась, – развела руками Лена, – что мне это и в голову не пришло.
– Да, тут любой растеряется, – согласился Андрей. – Такое случается не каждый день. Мы ведь с тобой давно уже «похоронили» эти деньги, и вот, надо же, как получилось. А ты спросила, как его зовут?
– Нет, – ответила Лена, – я от растерянности не знала даже что и сказать ему. Не спросила ни имени, ни откуда они приехали, ничегошеньки, – сокрушалась Елена. – Взяла у него деньги как во сне, сказала ему спасибо, и он так и пошел себе к повороту, – кивала она головой в сторону Сакраменто-авеню. – Худощавый такой, чернявенький, в белой маечке, джинсы. Такой, как все пацаны, ничего необычного.
После вечерней молитвы, лежа в постели, Андрей, закинув руки за голову, задумчиво глядел в полумрак комнаты. Прервав молчание, он сказал:
– Лена, смотри, как интересно получается. Доброе дело, которое он сделал сегодня, обогрело наши души. После пережитого огорчения Господь не просто вернул нашу потерю, но и воздал нам многократной радостью, которой мы радуемся теперь, увидев плод искреннего покаяния… Значит, он действительно полюбил Бога. Написано, что совершенная любовь изгоняет страх, и сегодня мы увидели пример настоящей любви. Он ведь не знал, когда шел в наш дом, как мы примем его. А вдруг мы еще тогда заявили в полицию, и его могут арестовать? Он ничего не знал и не хотел знать, потому что полюбил Господа так, что эти проблемы его не страшили.
Как Закхей, который, встретившись с Иисусом, возместил всем, кого чем обидел, так и он решил загладить свои грехи… Ведь это был не минутный порыв, но после покаяния ему пришлось много дней работать, прежде чем он заработал всю сумму. И он не остыл за это время, не передумал, но исполнил свое решение.
– Да, – согласилась Елена, – это было рождение христианина. Я думаю, Бог благословит теперь его жизнь.
Андрей согласно кивал головой и, глядя в темный потолок спальни, молча улыбался своим мыслям…
А на теплом ночном небе Калифорнии Млеч ный Путь, накрыв темно-синим покрывалом купол Вселенной, развешивал на нем бриллиантовые гирлянды созвездий. Глядя с высоты небес на усталую землю, на дремлющие хлопья редких облаков, плывущих над уснувшими городами и селениями, на осветленные пережитым лица уснувших Андрея и Елены, мириады алмазных огоньков, кружась в неторопливом звездном калейдоскопе, благословляли землю своим нежным светом и радовались, что еще одна душа обрела отечество в лучезарных обителях вечности
